Протоиерей Александр Васильев, устроитель храма в Честь Сошествия Святого Духа на апостолов п Курагино. Для многих он был просто отцом Александром - батюшкой, мудрым, добрым, отзывчивым, всегда находящим нужные слова, когда это так необходимо. Спешащим на помощь делом и советом. Поэтому и осталось у него столько духовных чад, и людей уважавших и любивших его. Он отошел ко Господу 17 августа 2007 года, после тяжелой болезни. Оставив после себя, добрую и светлую память, множество добрых и благих дел плодами, которых мы пользуемся и сейчас.
Представляем воспоминания духовной дочери отца Александра, Веры Глуховой г.Лесосибирск: "Зима 1990 года. Енисейск. Идём с приятельницей в Успенский храм. Зачем? Да не особо и задумывались над этим. Время было перестроечное, смутное, такое же у обеих было и состояние. Решили свечки поставить. Заходим. В храме полумрак, пахнет хвоей, а в центре храма - чудо, впервые увиденное, - рождественский вертеп! А в нём - огонёк! Бородатый коренастый мужчина лет тридцати уже собирался закрывать храм, но увидев на наших лицах искреннее огорчение, остановился и стал что-то говорить о Рождестве, о Христе, о радости... В храме было тепло, а у меня почему-то по спине пробегали мурашки, мне было холодно и жутковато, будто я стояла на пороге Вечности (такое состояние бывало, когда я смотрела на ночное звёздное небо - бесконечный мир, и я - маленькая пылинка). Вот такой запомнилась первая встреча с Батюшкой, тогда ещё просто пономарём Успенского храма г. Енисейска Александром Васильевым.
Летом этого же года мы с той же приятельницей стали единокупельными сёстрами во Христе, а с пономарём Александром познакомились ближе. Он был в большой дружбе с моей крёстной матерью Людмилой Дьяченко (в последствии мон. Василиссой) и встречались мы чаще всего у неё или у нас, если не считать служб.
Отец Александр много рассказывал о своих исканиях Бога - хиппи, уход из мира - Украина, Сибирь... Но не это мне больше всего запомнилось - мы всегда начинали или заканчивали наши встречи чтением акафиста "Слава Богу за все". До сих пор, когда на душе неспокойно, когда кажется, что всё вокруг рушится, вспоминаю его голос, уверенный, звучащий радостной надеждой: "Слава Тебе за благость во мраке, когда далёк весь мир; слава Тебе за умиленные молитвы растроганной души; слава Тебе за обещанное пробуждение к радости вечного невечернего дня; слава Тебе, Боже, вовеки!"
После крещения прошёл почти год. Пономарь Александр стал священником и исповеди мои проходили то у отца Геннадия Фаста, то у отца Александра. Исповеди были частыми и основательными. За сорок с лишним лет столько дров было наломано, столько падений, ошибок... Мне казалось, что душа моя была как днище лодки, облепленное ракушками, которые надо было скрести и скрести, а они снова налипали... Однажды наступил момент, что от тяжести этих въевшихся мерзостей я и ступить не могла. Особенно докучал один грех, с ним-то я и поехала на исповедь. Я не знала, кто будет служить в тот вечер, но уже тогда чувствовала потребность исповедоваться у кого-то одного. Служил отец Александр, а на исповедь была я одна. Почти час батюшка будто длинным крючком вытягивал из меня корни моей беды (нерв из зуба удалять легче). Несколько раз он вставал на колени, ставил меня рядом и горячо молился. До меня доходил, как сквозь сон, смысл молитвы, - он испрашивал у Господа милости ко мне, просил защитить меня от нападок дьявола… Эта исповедь, эта молитва и решили мой выбор. Через год я попросила отца Александра быть моим духовником. К тому времени я уже была готова принимать все его советы.
Первые шаги в вере. Вопросов - тьма. Вот один: как правильно приучать к посту детей? - и короткий ответ - "Не лукавя". С тех пор этот ёмкий завет Батюшки постоянно со мной во всех жизненных ситуациях, а не только относительно поста. Жить не лукавя. Ни в чём.
Как то посетовала на сильную отвлекаемость во время служб. То на одежду загляжусь, то на выражение лица. Беда-то ещё и в том, что следом за этим и мысленное осуждение тут как тут. "Во время службы смотри в пол или на иконы", - это второй завет, о котором, к сожалению, я часто забываю. А зря! "Враги человеку домашние его". Трудно было в начале пути, когда тебе кажется, что ты видишь Свет, а твои домашние ну никак не хотят его замечать, да ещё и тебе мешают. Сильно я обижалась и на отца и на мужа. Отношения в семье стали мучительными от взаимного непонимания. И тут мудрое и доброе слово Батюшки: - Как ты назовёшь человека, который не видит? - Слепой. - А человека, который не слышит? - Глухой. - А отказывающегося от еды?.. Да, конечно, больные они… Так ты и относись к ним как к больным с заботой и любовью. Вот в этом ключе я и старалась строить свои отношения с домашними. Жалуюсь как-то батюшке, что на мужа ругаюсь, когда выпивши с работы приходит. Он с улыбкой, выражающей самое что ни на есть сочувствие, спрашивает: "Много силы тратишь на ругань то?" "Мнооого", - отвечаю. И слышу неожиданный для себя ответ: "А ты эту же силу на любовь потрать!" В результате - повенчались мы с мужем, а потом и отец с матерью. Причём отец в тайне от меня и от мамы съездил к отцу Александру на исповедь и только потом сказал маме о своём желании венчаться. Венчал моих родителей в день их Золотой свадьбы отец Александр.
Лесосибирская община крепла, появились новые батюшки, много новых прихожан, много духовной и псевдодуховной литературы. Появились первые паломники... Появились и первые нестроения, как между священниками, так и между прихожанами. "Я - Андреев, а я - Павлов", - история не нова... И снова как щит слова Духовника: "Не примыкай ни к каким группировкам, выбери серединный путь. Молись, трудись, ни о чём не печалься, плачь только о грехах своих". Именно этот щит помог мне устоять и в более поздние времена, когда не только нестроения тревожили, а и раскол стал проникать в тело Церкви. Новые паспорта, ИНН, штрихкоды... Когда вместо радости обретения веры, стал душить страх, когда родные по духу люди становились чужими. "Тело Христово всегда распинаемо, ты этому не удивляйся, а кликушество на Руси -тоже не новость", и снова и снова советовал мне держаться "золотой середины".
Никогда не забуду нашу совместную поездку в Никулино на освящение памятника жертвам сталинских репрессий в 1996 году. Причин, чтобы не забыть, много, но здесь я расскажу об одном моменте. Почти 70 лет в этой глухой деревне на Енисее не бывало священника. Люди просили батюшку о крещении. Программой этого события (установка памятника и встреча потомков репрессированных) крещение конечно же не предусматривалось. Торжество заканчивалось в сельском клубе концертом и обильным застольем, на котором были и мы с батюшкой. Отец Александр предварительно сказал желающим креститься о необходимости огласительной беседы и исповеди. Но вот уже стало смеркаться, веселье шло полным ходом и мы с батюшкой тихонько вышли из клуба, решив, что никакого крещения не состоится. Правда перед этим я напомнила нескольким жителям об их желании. Как же мы приятно были удивлены, когда заметили вереницу женщин и мужчин, идущих за нами следом. Батюшка сказал мне тогда всего три слова: "Вот это гармония!" Он почти до утра беседовал, исповедовал, а на восходе солнца окрестил в Енисее 17 человек. В 9 утра мы уже уезжали на теплоходе в Енисейск. А эти три незабываемых слова стали для меня ещё одним уроком. Эти слова помогли мне быстро адаптироваться в деревне, куда мы переехали по благословению батюшки.
Моя сестра во Христе, которая к тому времени уже дважды стала мне кумой, и с которой нам довелось пройти бок о бок первые шаги и в вере, и в организации общины в Лесосибирске, и в проведении первых служб уезжала в монастырь с желанием принять постриг. Тяжело далось мне это расставание, - идти к Богу не в одиночку всегда легче. И тут помог отец Александр единственной фразой - как припечатал. На вопрос: "Как же я смогу без неё?" - ответ: "Ты без Бога не сможешь!". Часто помогали мне эти слова переносить неизбежные расставания с друзьями, с детьми. Они же помогли мне менее болезненно перенести расставание и с самим батюшкой, когда он переезжал в Курагино.
Период неофитства. Желание успеть во всём и везде. "Жатвы много - делателей мало". И так хотелось быть "делателем". А делание происходило часто в ущерб миру в семье т.к. я свои обязанности жены, матери, дочери стала выполнять или совсем не должным образом или в ущерб своему здоровью. Разными путями возвращал меня Господь на своё место (семья-то большая), а я вырывалась, своевольничала, пока не случился инсульт. После этого сколько бы не просилась я у батюшки вернуться работать в храм или в школу - не благословлял. "Семья и только семья, и дела милосердия по мере сил и возможностей".
К крепости семейных уз у батюшки было отношение однозначное. Ушёл один из моих сыновей из семьи и приехал домой. Говорю об этом отцу Александру. И слышу гневное (впервые!): "Какая же ты мать, если сына приняла от семьи!". Много молитв, много сил душевных надо было потратить, чтобы семья восстановилась, но толчок к этому дал батюшка...
А переезд в деревню через 2 года - благословил. В Малой Белой батюшка милостью Божьей с помощью своего духовного чада построил храм во имя Пророка Илии и приезжал туда служить, насколько позволяла возможность второго священника в Успенском храме. В пяти километрах от Малой Белой (в Мариловцево) мы купили домик и отец Александр благословил нас с мужем служить каждое воскресение в этом храме братские службы. Наш переезд в Мариловцево день в день совпал с переездом батюшки в Курагино. Наши встречи стали нечастыми, - 2 - 3 раза в год более чем за 1000 километров отец Александр приезжал в нашу маленькую деревеньку. Но зато какими они были яркими и запоминающимися!
Жаркое лето. Лежу пластом с высокой температурой. Ангина. Почти не могу говорить. Вдруг слышу родной голос. Мерещится? Нет, это батюшка... И сразу мысль: "А как же он здесь очутился, ведь моста то ещё нет?!" (Мост через Кемь сносит ежегодно и его восстанавливают полтора-два месяца). Оказывается он оставил машину на другом берегу, а сам вплавь перебрался на наш, и тут уже мужики привезли на мотоцикле его мокрющего к нам. И только когда муж увёз его обратно, чтобы переправить к машине, я вспомнила какой это был день. Это было 30-е июня - день моего крещения - день Ангела. Знать этого батюшка не мог, как не мог он знать и о моей болезни. Он просто почувствовал свою надобу в этот момент и… оказался рядом. Вот такой дивный подарок был мне однажды на день Ангела. В связи с этим мне вспоминается ещё один его совет: "Надо уметь удивительно чутко слушать Бога". Батюшка умел... А я, действительно, только удивлялась этому умению. Кстати, на следующий день ангины у меня как не бывало!
А вот ещё одна встреча. Мне сообщили, что отец Александр приехал в Енисейск. (Надо отметить, что быстрая связь деревни с миром была только через телефон в конторе, который частенько бездействовал). Вопросов накопилось много и я утром раненько поехала в город. Подхожу к домику, где жили родители батюшки, обхожу вокруг, стучась в окна и двери, т.к. замка снаружи нет. Никого! Расстроенная иду в Успенский храм, но, не доходя несколько метров, вдруг резко разворачиваюсь и бегу обратно. В мозгу как молот звучат слова из Евангелия: "Если бы вы имели веру с зерно горчичное..." Подбегаю к дверям и с молитвой "Во имя Господа нашего Иисуса Христа - откройте!", берусь за ручку и... дверь открывает мама отца Александра. Я оторопела. Говорю: "Я же ещё не успела постучать. Как же Вы открыли?" Ответ: "А я решила проверить, заперта ли дверь и ....почему-то открыла. А отец Александр к вам в деревню уехал, значит, вернётся скоро".
В одну из зим сильно лютовали медведи - шатуны. Только в округе погибли 4-5 человек. По утрам боязно было к скотине выходить, а ходить в храм - по лесу 5 километров туда и обратно - ещё страшнее. А люди уже привыкать стали к службам. Что делать? Думаю, раз боюсь, значит, веры маловато. С другой стороны, искушать Господа - тоже грех... Выход один - пишу письмо батюшке, жду ответа. И ответ пришёл быстро. В письме батюшка говорил о подвиге и о геройстве и просил меня не геройствовать, а молиться, что бы Господь открыл путь… Возобновили мы наши службы уже ближе к весне.
Как-то я с сокрушением сказала батюшке: "Да меня за мои грехи наказывать и наказывать надо, а Вы жалеете!". Он покачал головой и ответил: "Ну тогда ищи себе другого духовника!". Я оцепенела! А он улыбнулся и сказал: "Почитай Г. Гессе". И среди рассказов и повестей любимого батюшкиного писателя я нашла то, о чём он думал в этот момент. И поняла, насколько действеннее для меня его искреннее сокрушение о моих грехах, его молитва, дышащая любовью и надеждой на моё исправление, нежели строгое внушение или епитимья. Хотя однажды батюшка сказал резко и очень холодным тоном: "А вот это плохо!". Сказал он это вот по какому поводу: где-то на 7-м - 8-м году своего пути к Богу я несколько раз говорила Батюшке: "Мне кажется я совсем не меняюсь, я ничуть не приблизилась к Богу...". Всякий раз Батюшка отвечал по-разному, но когда он сказал своё "А вот это плохо!" и как сказал! Я призадумалась крепко. Это был сильный толчок в нужном направлении. Этакий увесистый шлепок отца вконец обленившемуся дитяти.
Курагино. 2006 год, 11 сентября. Отец Александр серьёзно болен. Приехала его попроведать специально перед именинами, чтобы можно было поговорить без суеты. Мне повезло! День был ясный, и нужно было выкопать картошку. Весь день (как никогда!) мы были на огороде вдвоём, делали не спеша доброе дело и говорили, говорили... Обо всём - о детях, о его задумках, о моих проблемах... Но главное меня ждало впереди. Управившись с картошкой, мы пошли в храм. Как-то сам по себе начался разговор о смерти. Я рассказала ему, как умирала мама, говорил и батюшка о земных потерях, о своей болезни, о своём отношении к близкому переходу в мир иной, о том, что в нём изменилось за последнее время и что ещё нужно изменить, и в какой-то момент я поняла - да ведь это исповедь! Я не хочу и не могу писать то, что слышала, но скажу только одно - это для меня был урок мужества. Мне показалось, что в какой-то момент я поняла - как надо умирать... И всё-таки хочу озвучить один фрагмент: "Я стольких напутствовал в мир иной, стольких утешал при потере родных и близких, а теперь стою сам перед собой. Знаю, что настал час испытания моей веры. А готов ли я чувствовать, думать, поступать так, как учил других? Смерть рядом... но, знаешь, несмотря на то, что я прохожу все этапы лечения, я отчётливо понял, на сколько духовное здоровье важнее телесного". Мы зашли на колокольню и Анечка, его дочь, сфотографировала нас. На фото я смотрю с колокольни вниз, на землю, а отец Александр - в небо. (Он смотрел туда, куда уже готов был уйти, куда и ушёл через 11 месяцев).
Через два месяца мы встретились снова, но уже в последний раз. Это случилось в Красноярске после концерта Валентины Толкуновой, на который я приехала из Лесосибирска с детьми из православной гимназии. Батюшка в это время тоже был в Красноярске на лечении и, узнав, что я здесь, подъехал к окончанию концерта к залу. До отхода автобуса в Лесосибирск оставалось 10-15 минут. Мы сидели в его машине, разговор был сумбурный. Батюшка делился впечатлениями о поездке на Афон, я как всегда с вопросами, но тут я увидела своего внука Тимофея, который уже подходил к автобусу, и окликнула его. 16 лет назад отец Александр крестил его и больше они не виделись. В нескольких словах, пока Тимофей подходил к машине, я рассказала о мечте внука поступить в духовную семинарию, и когда тот подошёл, батюшка вышел из машины. Я не слышала их недолгого разговора, но видела, как плавно легла добрая батюшкина рука на голову моего внука. Благословил...
Вышла и я из машины. И тоже получила последнее земное благословение отца Александра. Почему земное? Да потому что не оставляет он своё чадо и сейчас без своих молитв и забот. Я расскажу последний случай (а он далеко не единственный).
2010 год. Лежу в больнице. Перенесла 2 операции, готовят к третьей. Мнения врачей разделились - делать-не делать? От такой неопределённости охватывает уныние. Молюсь святому Луке Войно-Ясенецкому, прошу подкрепления духовных сил и у батюшки. Приходит дочь, а глаза сияют: "Мама, угадай, что я тебе принесла! Ты сейчас так обрадуешься!" Спрашиваю: "Письмо?" - "Да". Ну, думаю, чьё же это письмо меня так может обрадовать? А у самой даже сил на улыбку не хватает. И подумалось, что единственный человек мог бы мне сейчас помочь, да нет его уже здесь... И говорю дочери: "Нет, моя хорошая, оттуда письма не приходят..." А она: "Приходят, ещё как приходят!". И достаёт сложенный листок с фотографией. На фото могилка отца Александра вся в цветах, а на листочке стихи его духовной дочери Параскевы. Неслучайная весточка из Курагино. Прижала я к груди это послание, плачу и смеюсь от радости, и дочь вместе со мной плачет и смеётся. Сополатницы мои ничего не поняли. А на следующий день (ровно на сороковой после второй операции, в день сорока Севастийских мучеников) меня выписали домой. Так вот всё определилось, и третья операция не понадобилась.
Отец Александр был скуп на слова, может потому они так и запоминались. Он никогда не запрещал, он говорил: "Не полезно...". И это действовало лучше всяких запретов, потому что оставалась и твоя воля для принятия решения.
"Каждое слово, каждый поступок должны иметь логическое завершение". "В чужом храме веди себя согласно обычаям этого храма - пусть душа твоя ничем не смущается". "Для монахов - молитва и труд, а для тебя - труд и молитва. Молитву не оставляй". Да и много ещё в нужный момент вспоминается наказов отец Александра. Я их зову "вешки", потому что они мне теперь помогают идти, помогают не сбиться с пути".
Пресс-служба Свято-Духовского храма, п. Курагино
благодарит за предоставленный материал Людмилу Федоровну Шалагину
Выполняется отправка...